– А как же нам отсюда выбраться, если Старейшина не здесь? – спросила я.

– Пустяки, к смене лунных фаз он опять объявится. Тогда я с ним все и обговорю. – Гастон ткнул пальцем в закуски: – Попробуй-ка. Они очень вкусные, эти штуки. Особенно вон те маленькие, с салями. Свежак, только что с рынка.

– Спасибо, я не голодна. – Горло мне словно сдавило. Ни кусочка не смогла бы проглотить. А разбавленного вина я несколько глотков отпила, ужасно мучила жажда. В этом времени уже за завтраком все смешивали воду с вином, потому что колодезная вода часто отдавала затхлостью. Заодно и настроение поднималось – в самый раз новый день начинать. Хорошее настроение мне сейчас совсем не помешало бы. Но ведь стоит только эту дурацкую привычку перенять, раз-два – и ты алкаш, а проблем и без того хватает. Заметив, что вино ударило мне в голову, я тут же отставила бокал. В затуманенном состоянии сознания я неспособна мыслить здраво.

Гастон с этим не парился. Он щедро наполнил свой бокал и потихоньку влил в себя все до капли, пока я рассказывала ему о подозрительном типе, которого видела сперва у гостиницы, а потом на рыночной площади.

– И ты абсолютно уверена в том, что это один и тот же человек? – скептически поинтересовался он.

– Совершенно уверена.

– Может, ты перепутала?

– Нет, я его узнала.

– А как он выглядел?

– Обычно, – я и сама понимала, что этого маловато. В описании людей без особых примет я не слишком сильна. – Лет тридцати пяти – сорока, шатен, ничем не примечательное лицо.

– Ну, так это мог быть мой зубной врач. Или дядя. Или мой школьный учитель немецкого.

– Или какой-нибудь путешественник во времени, – разозлилась я.

– Теоретически, конечно, – допустил Гастон. – Я их тоже не всех знаю.

Казалось, все это не очень его интересовало, и поэтому я пока не стала разворачивать свою теорию о том, что застрелить кардинала попытался чуть позже именно тот незнакомец на рыночной площади.

– Так что же нам делать с Себастьяно? – спросила я. Как бы то ни было, сейчас этот вопрос был важнее всего.

– В любом случае нам нужно бороться с потерей памяти, – высказал свое мнение Гастон. Он скрестил ноги в шелковых чулках, а руки сложил поверх набитого центра своего мироздания. – Надо что-то придумать. Вообще-то у меня только одна идея. Его нужно отсюда убрать. Из этой обстановки, из этого времени. Ты должна вернуть его. Ну, то есть в две тысячи одиннадцатый год. Вероятно, там он все вспомнит.

– Прекрасная идея. Но, может, ты подскажешь заодно, как это сделать? Мне, что ли, пойти к нему и сказать: «Эй, не желаешь ли сегодня ночью прогуляться со мной по мосту?»

– Почему бы и нет? В конце концов, вы пара, и к тебе он скорее прислушается, чем ко мне.

– Ты забыл про одну маленькую деталь. Мы – не пара. Во всяком случае, в данный момент. Он меня вообще не знает!

– Вот это, дорогая Анна, тебе и нужно изменить. Ты должна убедить его, что вы созданы друг для друга. И в первую очередь, что эта ночная прогулка стоит того, чтобы ее совершить.

– И как именно мне нужно действовать?

– С помощью женской хитрости! Романтическая прогулка, поцелуи под луной – почему бы этому всему и не сработать? В конце концов, один раз он в тебя уже влюбился.

– Ну супер! – разочарованно ответила я. – Ничего не скажешь, грандиозный план.

– Звучит как-то саркастически.

– Потому что это и сказано с сарказмом.

Мне вспомнились последние слова Себастьяно. Лучше тебе поискать для своих амурных дел кого-нибудь другого, малышка Анна. И не стоит пытаться залезть на дерево, которое для тебя слишком высоко.

– Он считает себя существом высшего сорта, – объявила я, охваченная внезапным негодованием. – В образе Золушки я, видимо, не пробуждаю в нем охотничьего инстинкта. – И в раздражении прибавила: – Он мне тут даже сам заявил, что я его не привлекаю. Может, придумаешь, что с этим делать?

Гастон посмотрел на меня более внимательно:

– Хм, да, вид у тебя сейчас не больно-то привлекательный. Ты что, всю ночь кутила? – Он ткнул пальцем в мое платье: – Выглядит так, словно ты поразвлеклась на славу.

– Ну еще бы. На вечеринке зажигала. И если уж веселиться – то до упаду, вот я только что в грязи как следует и вывалялась. – Я, в гневе отдернув порванный рукав, показала ему содранные до крови ладони. – Упала я, понятно? И ночью я почти не спала, потому что Сесиль хотелось поболтать! Вдобавок спала я на полу, – с горечью я указала на соседнюю комнату, где в открытую дверь видна была широкая, заваленная подушками кровать. – С твоим бюджетом не сравнить.

– Я по делам здесь часто бываю, – стал защищаться он. – Поэтому, ясное дело, хочется устроиться поудобнее. – Он откашлялся: – Если история затянется, я подыщу тебе пристанище получше.

– Что значит «затянется»?

– Ну, дольше, чем до следующей смены фаз Луны. Ведь может же так случиться, что тебе понадобится время, чтобы убедить Себастьяно.

– А до смены фаз я буду спать у Сесиль на полу, что ли?

– Я позабочусь, чтобы она поставила для тебя кровать. Ты должна жить у надежного человека, который не станет задавать лишних вопросов и поможет в быту. Она родилась в Париже и знает город как свои пальцы.

– Пять пальцев, – поправила я.

– Что? – он посмотрел на меня с недоумением.

– Нужно говорить «как свои пять пальцев», а не «как свои пальцы».

– О, спасибо! – с довольным видом улыбнулся он. – Всегда рад узнать что-то новое. Здорово, что мы можем говорить по-немецки, не пользуясь универсальным режимом.

Ага. Значит, он называет межгалактический преобразователь универсальным режимом.

– Это официально принятое выражение? – спросила я.

– Нет, его только я использую. Мне оно кажется очень подходящим.

– А с кем-нибудь из Старейшин ты уже об этом говорил? Я имею в виду, про универсальный режим. Откуда он взялся и кто его создал. И о блокировке. Как ты называешь блокировку?

– Просто блокировка, – сказал Гастон. – А что касается разговоров, ты же знаешь этих Старейшин. Их можно тысячу раз спрашивать, ни одного ответа не получишь.

Да, это я знала на собственном опыте. И все-таки не исключала вероятности, что Гастон осведомлен обо всем несколько лучше. Но, видимо, он был таким же рядовым сотрудником, как мы с Себастьяно.

– Так что же мы будем делать дальше? – спросила я. – Как-то ведь мне нужно к нему подобраться, если я собираюсь его в чем-то убедить.

– Кажется, у меня родилась гениальная идея.

Я нашла идею довольно глупой, но в нашем положении особого выбора у меня не было, и я согласилась. Прежде чем начать действовать, нужно было срочно привести себя в порядок, поэтому мы с Филиппом сперва вернулись на Рю Персе, пройдя несколько долгих километров, по крайней мере об этом говорила боль в ногах, засунутых в разболтанные сандалии Сесиль. Только когда мы уже почти пришли, я вспомнила, что Эсперанца положила мне в мешок и туфли.